1. Игры поневоле

Наша жизнь зависит от того, как мы ее понимаем. Особенно сейчас, когда эта жизнь называется "реформы", "переходный период" и вместе с тем "стабилизация". А совсем недавно она называлась "смутное время", "беспредел", "шоковая терапия", и опять же - "реформы". А чуть раньше - "империя зла", "страна дураков" и "перестройка", то есть, правильно - снова "реформы". А до этого - "общенародное государство" и "застой". Что было еще раньше, я уже не застал.

Давайте сразу разделим самое жизнь и наше к ней отношение. Мудрый Карнеги советует всем перестать беспокоиться и начать жить. Но мы не можем внять этому совету, потому что наблюдаем над собою власть людей, которые сами неплохо живут, однако, вовсе не перестают беспокоиться. Они и нас, грешных, никак не оставляют в покое. Они целенаправленно влияют на общезначимые обстоятельства нашей жизни. Вот эти меняющиеся обстоятельства нам и необходимо понять.

Главным обстоятельством нашей теперешней жизни является рассчитанное на многие десятилетия коренное изменение общественных взаимоотношений. Разрушение старых и созидание новых. Старые привычные отношения, подкрепленные надежными стереотипами поведения, у нас отнимают. Предлагают взамен новые отношения и новые стереотипы. Вместо старого: "Выбирай работу по душе - это основа твоего жизненного благополучия", предлагаются авантюрные варианты: "Лови шанс", "Бери кредит", "Придумай свой бизнес", "Обирай лохов", "Стань нужным для богатых". Не словил "шанса" в этой стране - ступай "по миру".

Чем не свобода? А тем, что приличных "шансов" заведомо меньше, чем соискателей. Благополучие - не для всех трудоспособных, а только для выигравших счастливчиков. Проигравших может быть очень много, но в мире авантюристов никто за это не отвечает. Любому недовольному реформаторы сразу напомнят, что он никому из них не нужен со своими претензиями, он зря появился на свет, если не может доказать обратного. А уж если они, реформаторы, пособие платят, так он и молиться должен на благодетелей, а не роптать.

Итак, "реформаторы" меняют и далее намерены менять общественные правила. Это хорошо или плохо? Возражать или соглашаться?

Чаще всего приходится слышать в ответ: "А кто нас спрашивает-то?". Поразительно, насколько люди все еще не поняли сути навязанной им игры. Нелишне повторить: инициатива и бремя доказательства, что мы не зря пришли в этот не самый лучший из миров, лежит на каждом из нас.

Перефразируя знаменитого русского садовода: мы не можем ждать милостей от этой "элиты". Она явно не хочет, чтобы мы доказывали свою состоятельность, на равных оспаривая те или иные реформаторские решения. Поэтому она не может похвастаться гласностью, ясным изложением и публичной обоснованностью преобразований, затрагивающих и грозящих затронуть жизнь каждого из нас, а также потомков. Разрозненные, путаные и легкомысленные объяснения, наводняющие постсоветское информационное пространство, по-видимому, изначально направлены на дезориентацию массового гражданина.

Восстановим публично-массовую макрологику преобразований СССР-России, начиная с 1985 года.

Сначала горбачевцы повели речь об устранении недостатков советской общественной системы. О сломе советского социалистического жизнеустройства речи не было. Попробовали бы они тогда заикнуться...

Постепенно новые общественные правила оглашались от лица прогрессивной общественности по нарастающей, как заведомо более выигрышные для всего народа. Этому перестроечному процессу как бы противостояли "консервативные партноменклатурщики", которые как бы старались остановить перестройщиков, поскольку сами не желали терять свои "кормушки" и "привилегии". Таким образом, симпатии народа сразу и прочно были сконцентрированы на прорабах перестройки и их не очень внятных замыслах.

К концу горбачевья от лица прорабов перестройки рекламировались все еще умеренные внешне социально-экономические изменения, сулящие невиданное процветание после двух-трех тяжелых лет с сохранением всех социальных завоеваний социализма. Народ был основательно подогрет испепеляющей критикой советского прошлого, преступным попустительством антигосударственным настроениям и действиям, а также эйфорией от предстоящего эльдорадо.

А далее (с конца 1980-х) изменения происходили как вынужденные под влиянием "кризиса". Сам кризис возник, вернее, был создан в результате начатых "умеренных" изменений вкупе с прямым вредительством советскому жизнеустройству.

Публичная логика реформаторов (как бы под влиянием этого кризиса) изменилась. Преобразование взаимоотношений велось уже не от худшего к лучшему, а лишь бы выжить, под давлением "форс-мажорных" обстоятельств. Лучшее откладывалось "на потом".

Речь теперь шла не о преимуществах новых правил, а о вынужденности установления кабальных отношений с зарубежными богачами, закрытия предприятий и отраслей, сокращения государственных расходов и т.д.. В то же время за этой "вынужденностью" явственно проступала намеренность. Это был запланированный кризис, рассчитанный на долгие годы. Новые кризисные события обескураживали кого угодно, только не команду, управляющую жизнью в стране. Эти как будто ждали очередных форс-мажоров. А может и не ждали, сами прикладывали руку. Без такого пролонгированного кризиса антисоветские преобразования, по всей видимости, были невозможны: их кабальный характер настолько очевиден, что мы нашли бы способ с ними не согласиться.

А в чем, собственно, непопулярность, вынужденность для народа преобразований, осуществляемых в РФ? Она в ином характере навязываемых взаимоотношений человека с государством и человека с человеком, принципиально отличающемся от памятного нам советского жизнеустройства. Внедряется совершенно иной принцип распределения общественных благ - по собственности, а не по труду.

Дело в том, что новый общественный строй - капитализм - который правдами и неправдами сооружают реформаторы, вовсе не нов. Этот общественный строй основан на подчинении наемных работников (рабочего класса) интересам работодателей (буржуазии).

Интересы буржуазии не альтруистические, а частно-корыстные. Подчинение происходит в форме добровольного найма на работу, то есть, договора двух сторон с несопоставимыми возможностями. Работник соглашается на условия работодателя не потому, что они для него хороши, а потому, что других условий классово сплоченные работодатели не предлагают. Может ли наемный работник продиктовать другой стороне изменение условий найма, когда этого требуют его частные интересы? А работодатель-собственник? То-то и оно.

А разве не могут быть условия работодателя действительно хороши для работника? Бывает и так в отдельных частных случаях и в некоторых разбогатевших на капитализме странах. Однако в РФ, например, миллионы наивных людей - чиновничество - не понимают прелести найма к частному работодателю. Они почему-то хотят работать в государственных структурах, где свобода частных интересов уставом не предусмотрена. А в негосударственных структурах им больше нравится роль совладельцев, чем наемных работников. Есть над чем подумать верующим в либеральные сказки о прелестях частного интереса.

В старом капитализме сплоченности господствующего меньшинства противостояла классовая сплоченность наемных работников. В новом капитализме буржуазия ухитряется внушить наемным работникам, что их положение не обусловлено социальным происхождением человека. Мол, беспризорный чистильщик обуви тоже может стать миллиардером. Теоретически это, кстати, возможно, но стоит ли строить реальные жизненные планы на столь экзотических шансах? Ведь те же самые певцы романтического обогащения первыми вас и засмеют.

Все вроде бы это понимают, но мало кто может объяснить принципиальную разницу между капиталистом и некапиталистом. Людям внушили, что есть работодатели побогаче, а есть победнее. Те, что побогаче, могут нанимать себе многих работников, которые создают им прибыль, защищают, обслуживают. А остальные тоже нанимают, но только немногих, например, на время выполнения услуг или на паях с другими небогатыми. Так что пенсионерка, "добровольно" сдающая деньги для найма консьержки в подъезд многоквартирного дома, - это тот же самый олигарх, только неудачник.

Новым инструментом буржуазного господства является выведение из общественного оборота понятий, связанных с пониманием социальных проблем, подмена их индивидуально-психологическими концепциями. Новая буржуазия, не стесняясь, "лезет в душу к человеку" будто бы из частно-коммерческого интереса, а на самом деле и в большей мере - из классово-идеологического.

Поколения людей, воспитанных и образованных в СССР, обладают значительным арсеналом обществоведческих понятий и навыками их применения. Они могли бы вырабатывать общее отношение к проблемам, имеющим явно социальное происхождение. Поэтому реформаторам РФ пришлось перестраховаться: помимо искажения обществоведческого понятийного аппарата с целью дискредитации соответствующего знания, они поставили под удар саму способность массового человека понимать разницу и сходство явлений, то есть, способность самостоятельно понимать что-либо вообще.

В постсоветской России из общественного информационного оборота оказалось вытеснено значительно больше привычных понятий и навыков понимания происходящего, чем это требуется для поддержания классового мира в благополучных капиталистических странах. В итоге адекватное общественное мировоззрение в реформируемой России как таковое перестало существовать.

Главной сенсацией 2007 года могло бы стать сообщение вице-премьера Дмитрия Медведева о положительном влиянии на показатели рождаемости мер по ее стимулированию.

Однако, сенсация прошла незамеченной. Нет, последовавшая информационная волна восхваления "национальных проектов", всего политического курса и лично В.В. Путина не обманула ожиданий публики. Но сенсация-то состояла в другом.

Выяснилось, что показатель рождаемости, который, как известно, находится ниже потребности воспроизводства населения страны, реагирует на посулы каких-то материальных гарантий от государства. А ведь официальная точка зрения реформаторской власти, озвучиваемая и главным демографом А.Г.Вишневским, и либеральными политиками, и либеральными журналистами, давала на этот счет прямо противоположные прогнозы.

Они утверждали, что характер демографических процессов в России аналогичен тому, что происходит в развитых странах Запада. Вскользь признавая, что на демографическую ситуацию в РФ, конечно, повлиял и переживаемый страной "кризис", они акцентировали внимание на бесполезности усилий по социально-экономическому стимулированию воспроизводства населения. Раз уж богатая Германия не может обойтись без иммиграции, то "небогатой" России и подавно не следует пускать деньги на ветер, а нужно делать ставку на иммиграцию из зарубежных стран.

Уже задумав "нацпроект по демографии" и его использование в целях предвыборной саморекламы, путинцы выдали большой секрет для маленькой компании. А именно, что эти господа-менеджеры неплохо понимают, в чем отличие отечественных факторов вымирания коренного населения от импортных. Причем не только касательно смертности, но и рождаемости тоже.

Данные о первой реакции статистики рождаемости на мероприятия правительства, сообщенные Д. Медведевым, свидетельствуют против какой-либо аналогии с экономически благополучной Германией. Напротив, теперь больше оснований считать фактором низкой рождаемости неуверенность в завтрашнем дне. Люди, вероятнее всего, опасаются заводить детей в условиях непредсказуемости будущего благосостояния. Не уверены, что смогут обеспечить потомству достойную жизнь.

На самом деле это было ясно критикам реформаторского курса и без национальных проектов. Поминание всуе "кризиса" попросту избавляло экспертов и прочих жуликов от разбора конкретных причин российского демографического неблагополучия. Удобно прятать причины то под одним кризисом, то под другим, вместо проведения честных социологических исследований, формулирования обоснованных выводов и адекватной корректировки социально-экономического курса.

Есть основания полагать, что осуществляемые в СССР-России с 1985 года реформы несовместимы с жизнью народа. Значимой причиной низкой рождаемости в РФ оказывается обусловленная "реформами" многолетняя социально-экономическая ситуация в стране, которую значительная часть населения страны признает неудовлетворительной для жизни потомства. Людей не устраивает утрата той самой советской уверенности в завтрашнем дне, для которой идеологи реформ придумали устрашающий термин "государственный патернализм".

К несостоявшейся сенсации должно быть привлечено общественное внимание. Вымирание населения пореформенной России продолжается сейчас и не прекратится само собой ни в ближайшее время, ни через десятилетия. Оно не сводится к проблемам какой-то паленой водки, безопасности дорожного движения, недостатка лекарственных средств и так далее.

Речь идет о том, что от народа скрывают влияние социально-экономических и социально-психологических факторов, то есть именно факторов, обусловленных реформами, на величину рождаемости, а не смертности. Высокая смертность пожилого населения трагична. Но она не столь опасна для процессов воспроизводства, как низкая рождаемость. Ведь неродившиеся тоже в свою очередь через двадцать лет не родят. Процесс сокращения населения, если социальные стереотипы не меняются в сторону большей рождаемости, идет по нарастающей.

Статистика рождаемости свидетельствует, что национальное большинство России - русские - наиболее уязвимы перед вновь создаваемыми условиям жизни. Не исключено, что увеличение числа родившихся в ответ на нацпроектные посулы, замеченное Д. Медведевым, падает на национальные меньшинства, чей традиционный образ жизни оказался более пригоден для сооружаемого капиталистического рая. Этнических подробностей вице-премьер не сообщил.

Необходимо создавать авторитетную общественную комиссию, которая объективно и всесторонне исследует проблему вымирания и доложит результаты обществу.

Все познается в сравнении. Так устроено наше восприятие мира, что каждое явление мы понимаем лишь относительно других - звук громче, свет ярче, кусок больше, работа легче, цель приоритетнее, аргумент правдоподобнее, мошенник наглее:

Цифры тоже понимаются в сравнении. Что такое низкая рождаемость? Это такая рождаемость, которая ниже определенного уровня. Какого? Такого, который мы сочтем достаточным, не низким. И какой же уровень можно считать достаточным? Тут мнения могут разойтись. Поэтому возьмем объективный минимум.

Минимально достаточным можно считать такой уровень рождаемости, который компенсирует убыль (смертность) населения и обеспечивает половозрастной состав, необходимый для устойчивого существования рассматриваемой человеческой общности. Вот от этого минимального уровня и станем плясать.

С компенсацией смертности - все понятно. Это очень простой критерий - количество родившихся в периоде не должно быть меньше количества умерших. Если умирает больше людей, чем рождается, то число живущих людей сокращается. С течением времени становится ощутим недостаток трудовых ресурсов, вообще экономического населения, а также женщин и мужчин детородного возраста, совокупно обеспечивающих рождение и выращивание потомства. В результате устойчивость воспроизводства общности оказывается под угрозой. Причем процессы эти многолетние и инерционные, потому и рассматривать их нужно в перспективе, загодя принимая меры для предотвращения неприятных последствий.

Однако, сравнения количеств родившихся и умерших может оказаться недостаточно для понимания демографической ситуации в аспекте устойчивости. Важен еще половозрастной состав. Речь идет о соблюдении некоторого баланса между женским и мужским населением, а также между подрастающим, взрослым и престарелым. Баланс тоже влияет на устойчивость, и это влияние необходимо учитывать.

Смерть может выкашивать престарелых - это грустно, конечно, но демографической угрозы для рождаемости и для экономики такое явление не создает. Напротив, снижение смертности стариков, увеличение средней продолжительности жизни человека - хотя и радует нормальных людей, но требует дополнительных экономических ресурсов на содержание пенсионеров по старости. Что ж, это не страшно, если и старики, и молодежь привычны к жизни без особых излишеств.

Снижение детской и молодежной смертности понижает требования к рождаемости. А снижение смертности стариков, отодвигание возрастной границы выбытия в сторону преклонного возраста, характерное для благополучных стран, тоже дает уменьшение убыли населения, но временное, пока новая возрастная граница жизни не стабилизируется. Если бы мы следили только за сохранением общей численности населения, игнорируя возрастной состав, то это временное отодвигание смертности престарелых могли бы тоже счесть основанием для снижения требований к рождаемости. А это неверно.

Пусть старики стали дольше жить и меньше их умерло в данном периоде, - это не повод молодым в данном периоде рожать меньше.

Можно еще спорить, обязательно ли для сохранения баланса между стариками и молодыми пытаться наращивать рождаемость, либо достаточно будет поддерживать численность молодых на одном уровне, нагружая их несколько больше заботой о нетрудоспособных пожилых людях. Однако бесспорно, что оправдывать обратный процесс - сокращение прироста молодежи при увеличении численности старших - это абсурд.

После этих рассуждений мы готовы рассмотреть один из наиболее простых статистических показателей рождаемости - общий коэффициент рождаемости на 1000 человек (ОКР). Этот показатель очень легко рассчитывается: берется количество родившихся в данном периоде, выраженное в единицах, и делится на численность населения в данном периоде, выраженную в 1000-х чел..

ОКР удобно рассчитывать каждый год и сравнивать с его значениями в предыдущие годы, то есть, анализировать динамику этого показателя. Можно сравнивать ОКР и для разных стран, поскольку в отличие от абсолютного числа родившихся этот показатель остается соразмерным независимо от абсолютной численности населения в конкретной стране.

Есть у ОКР и еще одно интересное качество, о котором скажем чуть позже.

Правосудие различает злодеяния преднамеренные, совершенные по преступной неосторожности, в состоянии крайней необходимости и просто несчастные случаи.

В несчастных случаях никто не виноват. Например, упал на голову метеорит и убил человека.

Состояние крайней необходимости оправдывает деяние. Человек имеет право на самозащиту от нападения, а также бывает обязан принимать меры к защите других.

При наличии умысла или преступной неосторожности, (например, профессиональная или должностная халатность), допустивший злодеяние подлежит ответственности.

Наш случай иногда пытаются представить как несчастный. Упал на голову кризис, и население стало вымирать. Кроме того, втихомолку внимание акцентируют именно на высокой смертности, а не на низкой рождаемости. Это нетрудно устроить через телеящик - статистика смертности, насилие, криминал, азарт: А с другой стороны - просто желание нового поколения пожить для себя - ничего особенного.

Особенное, однако же, вполне может обнаружиться в том, что люди, которые хотят "для себя" обзавестись собственными детьми, не находят в окружающей их жизни соответствующих надежных поведенческих стереотипов. Нет благополучной социальной среды, в которую не страшно прийти с детенышами. Нет на всех такой выгодной работы, которая в неблагополучной среде обеспечивает семье с детьми подушку безопасности. Автомобиль, как известно - не роскошь, но дети в России оказались роскошью.

А куда делась благоприятная социальная среда? Ее угробили реформаторы. Зачем? Да так, походя, она им мешала в достижении своих алчных целей. И сейчас еще мешает. И они решительно намерены добить остатки государственной ответственности теперь уже за жилищную сферу.

А нельзя ли рассматриваемое деяние оправдать крайней необходимостью? Пытаются. Нам много твердили о каком-то "банкротстве" Советского Союза, о поражении в "холодной войне" и прочих таких метафорических явлениях. Однако насобирать подобной "крайней необходимости" на двадцать и более лет вымирания народа - нелегкая задача. Трибунал может и не поверить.

И что же - за двадцать лет никто не поднимал вопроса о геноциде? Поднимали и даже очень. Во-первых, в перестройку, когда рождаемость еще превышала смертность, много говорили на эти темы. Вступились за малочисленные народы Севера, якобы обиженные Советской властью. Припомнили и реальные исторические обиды - дворян, казаков, кулаков, врагов народа, чеченцев, ингушей, крымских татар. Верещали об уничтожении Советской властью некоего "генофонда нации". Рьяно растили и лелеяли благоговение перед памятью геноцида евреев во второй мировой войне. Превентивно обвиняли русское население в антисемитских и агрессивно-националистических настроениях. Таким образом, оказалась сложена и внедрена в массовое сознание идеология неполноценности и вины населения страны, в основном русского, и перед другими этносами, и за свои собственные предстоящие бедствия.

Во-вторых, о войне, ведущейся против народа России нетрадиционными средствами, о социальном геноциде говорили и писали многие, иногда очень достойные люди. Да вот незадача: в начале 1990-х то были лишь мрачные прогнозы, которые народ не принял всерьез. А в конце десятилетия, когда эти прогнозы сбылись, депутаты-коммунисты попытались поставить вопрос о геноциде, но прочие, которые теперь не стыдятся называть себя патриотами, их не поддержали.

Особенностью геноцида, происходящего в РФ, является невиданное в мировой истории многолетнее противостояние влиятельных электронных СМИ жизненным интересам большинства народа. Такой массовой ненависти к телевидению, превратившемуся в отравленный колодец, и такой наивной надежды на появление честного и социально ответственного ТВ не наблюдается больше нигде в мире. Эта особенность вкупе с тем фактом, что общественность и правозащитники "цивилизованных" стран много лет не замечают геноцида государствообразующего народа России, старательно притом отслеживая права меньшинств и свободы СМИ, позволяет говорить об интернационально-классовой природе рассматриваемого нами деяния.

Еще одна особенность - людей не вырезают в массовом порядке, не сжигают, а всего-навсего сживают со свету, лишают надежных средств к существованию. В Одессе и других центрах мировой мудрости считают, по-видимому, что сжигать и сживать - это две большие разницы. Никто и не думает вступаться за жертву такого специфического геноцида.

Почему же люди позволили и позволяют дальше менять свою жизнь таким непопулярным образом? Потому что реформаторы - это отнюдь не мямлики и вовсе не недотепы. Во имя своей алчности они повели страну от одного кризиса к другому. А чтобы народ их не остановил, они применяют к нему такие средства информационно-психологического воздействия, которые применяют лишь к врагам, чье сопротивление необходимо сломить.

В этом благом деле они, очевидно, заручились поддержкой мировой империалистической верхушки, так что на этом пути им будет обеспечен иммунитет от преследования за геноцид народа этой страны.

Могут ли они остановиться и оглянуться на содеянное? Без массовой помощи снизу - это вряд ли.