Василий Грозин
Беседы с воображаемым честным журналистом
Информация общественного пользования
Честный журналист: Итак, Василий, мы в прошлый раз сошлись на том, что дружественность - это доброжелательность к другой стороне, а потом вы сказали, что дружественность - это уважение интересов другой стороны. Причём не любых, не беспредельных, а лишь интересов, априори одобряемых канвой общих представлений.
Грозин: Вы как-то слишком статически изображаете канву. Если бы канва задавала только набор стандартных потребностей человека, то она очень скоро дискредитировала бы себя сама, без участия каких-либо идеологических диверсантов. Ведь людям приедаются привычные блага и привычные понятия.
На самом деле в канве общих представлений, как и в жизни, происходят динамические процессы, меняются приоритеты и соотношения, возникает и осваивается новое. Канва даёт и приёмы исследования нового, и даже приёмы творческого конструирования нового...
Честный: Послушать вас, получается, что ваша канва - это буквально совокупный общественный разум какой-то.
Грозин: А почему бы и нет! Общество, достигшее в понимании себя современного уровня, должно уметь думать коллективно...
Однако, вы меня перебили. Канва даёт людям критерии оценки разнообразных ситуаций, в том числе оценки нового. А также критерии оценки новых критериев оценки...
Честный: Это у вас, часом, не зацикливание?
Грозин: У алгоритмистов это называется рекурсия. Но не в этом соль. Канва общих представлений, как живое существо, должна приспосабливаться ко внешним и внутренним изменениям, впитывать новое, отбрасывать или переваривать чужеродное...
Честный: Хорошо, мы не будем смотреть на общие представления статично. Тогда я взгляну с противоположной стороны. Вот сидит на облаке и присматривает за жизнью людей мудрая фея по имени Канва. Даёт алгоритмы, критерии, стандартные наборы - всё, что по жизни нужно. И вдруг, как вы говорите, весь народ обманули, «кинули». Спрашивается, куда же она смотрела-то? Или она не мудрая...
Грозин: Симпатичный образ и грустный. Когда мы любим человека, нас мало интересует, что происходит у него внутри. Но врачу необходимо знать внутреннее «устройство», чтобы излечивать или предупреждать недуги.
Честный: Какие мы врачи! Дилетанты.
Грозин: Я и не предлагаю вам лезть в анатомию и медицину. Нужно выбирать такие образы и понятия, которые дают наиболее адекватную картину обсуждаемого предмета. В нашем случае правильный образ - не фея, а методология. Методология мысленного моделирования реальности, если угодно. Её нужно не жалеть, не разочаровываться в ней, а правильно понимать и уметь ею пользоваться.
Честный: Хм, при такой постановке вопроса это, конечно, не фея.
Грозин: Побалагурили и хватит. Задавайте вопросы.
Честный: Повторяю, почему при всей динамичности, рекурсивности и прочем таком наша методология мысленного моделирования не позволила советскому обществу распознать враждебные намерения горбачёвцев и ельцинистов?
Грозин: Вообще-то мы уже говорили о способах обмана, которые на нас обрушили эти противники, замаскированные под друзей. С другой стороны, против обмана канва даёт определённый иммунитет. Почему он нас не защитил? Давайте скажем об уязвимых моментах применения канвы общих представлений. Вы, надеюсь, не забыли, что означает для нас фраза думать самостоятельно (см. 3)?
Честный: Помню. Правильно распознавать ситуацию, правильно выбирать вариант поведения.
Грозин: Не дословно, но примерно так и было сказано: ориентироваться, то есть, распознавать ситуацию, и оценивать свои возможности для реагирования, то есть, строить в уме вариантные прогнозы и, сравнивая их, выбирать наиболее подходящий вариант поведения.
Честный: Это понятно.
Грозин: Понятно нам и то, что каждый смертный не может держать в уме под контролем своего внимания всю обстановку вокруг себя до мельчайших подробностей. Он контролирует только отдельные важные пункты, обычно согласно типовой схеме распределения внимания. Остальное происходит вне нашего внимания, но это в нормальных условиях несущественно. Сознание человека автоматически разгружает разум от непосильного сплошного контроля. И канва служит тому же.
Честный: Да-да, я где-то читал, что человек стремится к наименьшей затрате энергии, и на то же направлены складывающиеся в обществе нормы и навыки.
Грозин: Я бы не сказал, что человек стремится к наименьшей трате энергии. Человек приспосабливается к условиям, внешним и внутренним. Когда энергии не хватает, её нужно экономно распределять. Когда она в избытке, то ей требуется выход, нагрузка.
Честный: А как же афоризм: лень - двигатель прогресса?
Грозин: Афоризмы никогда не охватывают всех существенных моментов. Всегда что-то важное остаётся вне поля зрения. А вот типовая мысленная модель тем и замечательна, что сводит всю ситуацию к нескольким параметрам, на контроль которых мы натренированы. Всю, без существенного остатка.
Честный: Ну и где здесь уязвимый пункт?
Грозин: А вот где. В большинстве наших ситуаций участвуют другие люди. И типовая модель рассчитана на их типовое поведение. Только при типовом поведении всех сторон она даёт всем надёжные прогнозы и требует от каждого всего лишь привычно следовать норме. При этом и успех достигается, и интересы всех, (те самые, что учтены в типовой модели), соблюдаются.
А вот если какие-то стороны поведут себя иначе, чем это принято, и против злонамеренных нарушителей не ополчится решающее большинство действующих субъектов, то даже простая ситуация может превратиться в непосильную. Тогда господином положения становится тот, кто лучше всех готов к нетиповому варианту. Хорошо, если это будет сильный дружественный субъект. А ведь может оказаться и злонамеренный нарушитель, и заурядный хам.
Честный: Где же выход?
Грозин: Он известен: всякая типовая модель должна совместно поддерживаться, как эталон дружественности для данной ситуации. Отклонение от эталона допускается только с согласия всех сторон, только под их совместную ответственность, только в не очень серьёзных взаимодействиях, только с учётом влияния данного нарушения на подрастающее поколение и остальных...
Честный: Много всяких ограничений. Цензура поведения?
Грозин: Да, много. На этой множественности и держится канва-методология.
Односторонний выход за пределы нормы запрещён. Цензура, говорите? Можно подобрать слова помягче, к примеру, общий взаимоконтроль.
Здесь опять над нами довлеет ложная мысленная модель: запрет, цензура - это, мол, всегда плохо, это ущемляет свободу.
Честный: А разве нет?
Грозин: Нельзя так огульно и так абстрактно рассуждать о запретах. Нужно не отрываться от реальности. Смотря кто, смотря что, смотря как и почему запрещает, есть ли односторонняя выгода, бесконтрольность, чьи они. Каков расклад сил и интересов в обществе, куда ведёт запрет, и т.д.
Сейчас для запретов изобретают более хитрые способы и термины. Вы не забыли, нужно думать самим, моделировать, оценивать.
Честный: Помню. Правильно ли я понял: когда в перестройку стали поощрять разнузданные манеры и осуждать стадное поведение, то тем самым в прежде урегулированных взаимодействиях нагрузили нас конфликтностью, психологическим дискомфортом?
Грозин: Всё дело в количестве, в мере, в сочетании сдвигов. Стадность ведь тоже встречается, и она не безгрешна. Но нам незаметно стали подменять мысленные модели: дискредитировали авторитет дружественного большинства, упирая не на дружественность, а на дисциплинированность, серость, завистливость, нетерпимость к «незаурядной личности».
Честный: Какие ещё есть уязвимые пункты применения канвы общих представлений?
Грозин: Прежде чем перейти к следующему пункту, следует отметить то, что вы упустили в предыдущем.
Честный: Я упустил?! Что?
Грозин: Ну как же. Посмотрите на ситуацию очередных выборов в РФ. Ведь в нашей канве есть и для неё типовой эталон дружественности: честность, предупредительность, апелляция к разуму, эффективный запрет дезориентирующих и деморализующих воздействий, борьба идей, а не технологий, предельная чистоплотность и безупречность всех процедур, особенно подсчёта голосов и контроля. А постсоветская власть всех подмяла, технологии забивают правду, избиркомы, журналисты, суды... Ну, в общем, понятно. Со всеми вытекающими психологическими последствиями.
Честный: И где вы видели такой эталон?
Грозин: Вспомните, как возвышенно «демократы» расписывали нам эти порядки в «цивилизованных» странах. Как ельцинисты превозносили «разделение властей», сменяемость, независимость...
Честный: Вспомнил. Ну а вы вспомните, что было в СССР.
Грозин: А я не забываю. В СССР была совсем другая система контроля за властью, очень демократическая. А нам в конце перестройки на волне антисоветского хаоса сулили самый что ни на есть цивилизованный эталон, который оказался фикцией, суррогатной демократией, ширмой для невиданного произвола.
Честный: Ну, вы оседлали своего любимого конька. Давайте о советской системе контроля поговорим позже, а пока тот же вопрос: на какие ещё уязвимые пункты применения канвы общих представлений вы хотите обратить внимание?
Грозин: Нужно отметить ещё такой очевидный момент. Львиная доля знаний и информации к нам поступает в готовом виде от других людей. Через посредство образования, книг, средств массовой информации или непосредственно через общение. Эта доля не всегда достаточно подкреплена личным опытом, поэтому не очень прочно оседает в сознании. Действуя против критически мыслящего человека, прохиндеи могут попытаться направить его критику на авторитетные источники и истинные знания. Поодиночке против таких психических атак устоять большинству из нас не под силу. Авторитет общей канвы падает, и мы теряем прочную основу для ориентировки и взаимодействия.
Честный: Что вы предлагаете от этой напасти?
Грозин: Необходимо находить или организовывать сообщества, совместно поддерживающие общую дружественную канву.
Честный: При современном раскладе классовых интересов и сил это непросто.
Грозин: Так точно.
Честный: На сегодня заканчиваем?
Грозин: Хорошо. До встречи.
22.09.2011.