Василий Грозин
Беседы с воображаемым честным журналистом
Информация общественного пользования
Предыдущая Оглавление Следующая
Честный журналист: Я вас приветствую, Василий.
Грозин: Здравствуйте, товарищ Честный.
Честный: В позапрошлый раз я остановил вас на том, что «рыночная» журналистика РФ предала не только жизненные интересы народа, но и демократическую этику (см. 14). Давайте с этой стороны посмотрим на нынешнюю реальность.
Грозин: Если мы хотим понимать реальность, то нужно говорить не о частностях, а о наиболее существенных её чертах. Подкрепляя суждения частными примерами.
Честный: Предательство журналистов - это частность?
Грозин: Конечно частность. Существенно то, что ельцинисты (с подачи своих зарубежных «спонсоров») выстраивают систему, где все общественные функции должны быть подчинены интересам меньшинства. Систему, которая опускает большинство народа в плане его сознательности, отрывает большинство от накапливаемого научно-технологического могущества, от актуального знания, ставит его в непреодолимую зависимость от кучки «собственников», повязанных общими интересами с недружественными внешними субъектами. На новом качественном уровне восстанавливается, казалось бы, давно изживший себя разрыв между просвещёнными господами и тёмным малограмотным народом.
Однако выглядеть эта «новая» система должна демократично, «гуманитарно», общечеловечно. Так же демократично должен выглядеть и процесс сооружения этой системы - в реальном масштабе времени и впоследствии в памяти людей.
Честный: А как всё-таки быть с предательством?
Грозин: Если принять в качестве контекста эту нетрадиционную систему, которую третий президент РФ назвал новым общественным строем, то в её понятиях, терминах и образах никакого предательства мы не увидим. Идеологи этого строя теоретически изобретают и практически провоцируют в жизни обстоятельства, которые служат благовидным предлогом для любой их антинародной активности.
В другой - нормальной на мой взгляд - системе координат, где каждый человек есть член общности, объединённой общей ответственностью за жизнь, предательство народных интересов конечно выражается в соответствующих демонизирующих образах, в соответствующих этических нормах, в соответствующих составах преступления.
Честный: Чем «нетрадиционная система» может оправдывать такие деяния, как предательство?
Грозин: Сначала скажем, как оправдываются предательство, враждебность, вообще зло в традиционной системе. Добросовестным оправданием таких деяний - в нормальной системе мировоззренческих координат - служит их направленность против большего зла, чем само данное деяние. Тогда, например, говорят о человеке: «встал выше интересов своего класса», а не «предал интересы своего класса». Но надо иметь в виду, что для обличения такого зла, в отношении которого даже измена оправдана и становится доблестью, в нормальной системе координат необходимы очень веские основания. Например, когда интересы класса являются узко-эгоистичными, противоположны интересам всего народа, толкают на угнетение, на обман.
При таких обстоятельствах деяние представляется как «измена изменникам».
«Ненормальная система», которая сооружается в России после разрушения СССР, конечно тоже пытается прибегать к этому добросовестному приёму оправдания. Вы же помните, как пропаганда будущих разрушителей Советского Союза, начав с критики недостатков, перешла постепенно к концу 1980-х в тотальную демонизацию советской действительности.
Честный: Не так уж постепенно, если быть точным. Был рывок, который мы проглядели на фоне нарастающей экономической и политической нестабильности.
Грозин: Согласен, с какого-то момента демонизация нарастала лавинообразно, как и нестабильность в стране. И после катастройки этот раскрученный идейно-образный маховик советофобии ельцинисты всячески стараются крутить дальше, чтобы он как можно дольше тащил за собой сознание людей, ещё совсем недавно любивших и дружно оберегавших свою советскую Родину.
Однако политико-экономический и идеологический курс ельцинистов показал, что бОльшим злом являются сами эти господа, а не социалистическая система, которой они изменили.
Честный: Постсоветская пропаганда часто повторяет, что и большевистская революция, и последующая коммунистическая политика тоже были бОльшим злом, чем дореволюционная Российская Империя.
Грозин: Постсоветская пропаганда хитрее вас. Она редко повторяет слово «тоже». Действительно, в разгар шельмования большевиков и одновременно в разгар разбазаривания советской экономики лукавые толкователи реформ иногда сравнивали Чубайса с «большевиками». Такие сравнения здорово сбивают с толку, ведь исторический образ большевиков для советских людей светел и положителен, в то же время ельцинисты выставляли их...
Честный: Кем только их не выставляли...
Грозин: Верно, и наёмниками антирусского мирового капитала, и националистами-русофобами, и уголовным сбродом, и фанатиками-утопистами, и одержимыми жаждой власти, и даже одержимыми жаждой наживы.
Вот и разберись тут, что выражает образное сравнение Чубайса с большевиками, и кому выгодна такая пропаганда. Суть ненормальной системы в том, что главный упор она вынуждена делать на обман, на дезориентацию.
Честный: Вы сказали «система вынуждена» обманывать?
Грозин: Вынуждена, поскольку при честной аргументации она проигрывает. Разрушение СССР и подрыв потенциала постсоветских республик ради интеграции в мир глобального империализма на правах дикарей - это ненормальный исторический прецедент. Добросовестно оправдать такие перемены невозможно.
История показала, что переход от социализма к капитализму необходимо требует обмана и оглупления большинства народа. Прежде идеологи классового господства могли сетовать на объективную неразвитость массы народа, а в нашем случае ясно, откуда проистекает эта «объективная неразвитость».
Честный: Скажите, Василий, почему вы так акцентируете обман? Разве в нём суть?
Грозин: Потому что отношение к обману - терпимость или нетерпимость - это одна из важнейших норм общественных отношений. Ведь обман ближнего - это абсолют зла. Наравне с убийством.
Честный: Ну, Василий, обман бывает разный...
Грозин: Как и убийство. Вы же понимаете, что суть здесь не в мелких подробностях и нюансах, а в том, какой цели служит деяние, каковы его последствия с точки зрения дружественности.
Честный: В этом плане у обманщиков всё в ажуре. Они говорят: лучше обманывать, чем убивать...
Грозин: Ещё лучше воспроизводить такие условия, когда не нужно ни убивать, ни обманывать. Помните, наверное: мир, труд, свобода, равенство, братство, счастье всех народов на земле.
Честный: Красивые слова...
Грозин: Такие слова и должны быть красивыми. А слова «обманщик», «плут», «мошенник» - некрасивыми. На таких различениях держится нормальный мир людей.
Честный: А слово «хаотизатор»?
Грозин: Это осовремененный вариант мошенника и плута. Усилиями хаотизаторов обман превращают из злодеяния в норму. Вы понимаете, что это означает?
Честный: Что?
Грозин: Против поведения, отклоняющегося от нормы, аномального, люди выступают совместно, дружно, не сговариваясь заранее. В результате нарушители нормы, как правило, оказываются в меньшинстве. А когда аномальное становится нормой, то рассчитывать на дружный отпор уже не приходится.
Поодиночке люди оказываются беспомощными уже перед парой бессовестных обманщиков. А ведь таких на самом деле гораздо больше. И нетерпимость ко лжи, то есть, нетерпимость к новоявленной норме, сама воспринимается окружающими как аномальное поведение. Таким образом, обманщики сплачиваются, а их честные оппоненты дезорганизуются. Маргиналы объявляют себя нормальными, нормальных же выставляют маргиналами.
Честный: Вы, товарищ Грозин, предлагаете второй заповедью после «Не убей» поставить «Не обмани»?
Грозин: Оставим заповеди, как они есть. Не такое это произведение, чтобы каждый энтузиаст его запросто редактировал.
Общественные нормы всегда выражаются современными выразительными средствами, и контролировать нужно именно эти средства.
Честный: До новых встреч, Василий.
Грозин: До свидания.
04.11.2011.
Предыдущая
Оглавление
Следующая